http://www.airforce.ru/history/ww2/popova/page_08.htm
Muide ka see sama lugu metsavendadest.
Мы в Литве много стояли. Груджай – это Литва.
Знаете, местные относились к нам плохо... Вы знаете, такого пренебрежения к местным, как у нашего офицерства и их жен, я никогда не встречала, это было ужасно. Они их не считали… это, знаете, фанаберия от глупости и от бескультурья. Когда мы в 45-м прилетели в Литву, я походила и думаю – «Первое – это мне надо выучить литовский язык». И тех, кто выучил (они же слышат по произношению все равно, что я не литовка) – знаете, уважали. Я выучилась говорить хорошо по-литовски, и торговалась, и ходила в гимназию (там в гимназии были курсы, английский язык на литовском языке), я туда ходила, английский учила… И больше того – начались эти зеленые братья. А у меня муж – охотник. И у нас летчики так ходили на охоту, там леса богатые. Они ходили на охоту, несколько раз встречались с ними. И они видели – летчик, «Иди, уходи отсюда. Тебе здесь делать нечего». Никогда не трогали. НКВДшников тут же стреляли.
А один раз и я встретила этих «братьев». Как-то я задержалась на аэродроме, и возвращалась в город вечером уже (там километра три было), туман там… И вдруг – на повороте тропинки стоят трое. С автоматами. Я сразу вся обмерла. А что делать – бежать? Подстрелят. Ну и пошла к ним. Ноги трясутся, иду. «Стой!» - говорят. «Летчик?». «Да». Стоят, молчат. Долго, очень долго… Потом пожилой говорит: «Иди. И не ходи больше поздно, будь осторожна». Я отошла подальше – да как побегу! До самой квартиры бежала, потом весь вечер Ирка меня пытала – что случилось. А я же сама виновата, нечего задерживаться – вот и молчу…
А во время войны – как освободителей не встречали, не видала. Старались не общаться. Укатали нам аэродромчик, мы заняли дом какого-то помещика (его не было). Где мой муж был – там помещица еще осталась. Она так пришла, она по-русски хорошо говорила, пришла к командиру полка (Николаев тогда еще был, его над Ригой убили), сказала: «Вот, полковник, у меня там десять или двенадцать человек работают из России. У меня стоит урожай. Дай мне собрать урожай, пусть они соберут, забирай урожай, а потом пусть едут домой». По-моему, резонно. Но командир мог тут же и расстрелять. В пехоте, может, так и было. У них больше зла было, они ближе видели этого врага.
А мы летаем – а с полей убирают картошку, аккуратно… Потом она пришла, сказала: «Приходите, заберите. Вот ваши люди». Но люди не жаловались. А потом она уехала. Сначала в Паневежис, а потом куда-то еще.
А вот эти братья – это мы сами сильно виноваты. Вот мы когда после парада Победы прилетели в Паневежис, Осадзе мне говорит: «Пошли искать квартиру, потому что в доме техники живут, тесно». Мы пришли в Паневежис, ходили по улицам, зашли и спросили. Они сказали: «Вот, пожалуйста, вот там наверху комната большая, посмотрите». Ну, мы спросили – а сколько мы будем платить. А хозяин у нас, похоже, русский был, он был Степанавичюс, и говорил по-русски прекрасно (это из белой эмиграции человек). И вот как-то Володя пива принес, они сидели, разговаривали. И вот хозяин так пива выпил, сидит, коробку спичек по столу катает и говорит задумчиво, но с достоинством: «Да… Маленькая, но самостоятельная».
И вокруг литовцы, которые были – они все ко мне хорошо относились. А вы знаете, как было стыдно – вот 46 год, когда стали литовцев вывозить в Сибирь. Ночью (а мы жили недалеко от вокзала) мимо идут машины, стоит вой, крик, утром думаю: «Господи, как я выйду, как я посмотрю… кого брали, моих соседей… как я посмотрю…» Они ничего не говорили. Я здоровалась первой, они отвечали. Вы представляете, какое чувство… Плач, крик, «Студебеккеры» гудят, целую ночь – это кошмар. Утром идешь на полеты, думаешь, только бы в глаза встречному не смотреть.
А когда стали вывозить, случалось, и на улице стреляли – не при попытке к бегству, а просто… А потом и они стали так же стрелять. Вот вышли люди из кино – стрельба на улице. Это уже партизанская была война. Нашу партизанскую победить не смогли, и там тоже… Это тоже партизаны, никакие они не бандиты. Закончилась она фактически году в 65-м (мы в Кретингу приехали, у нас там экипаж погиб), не такая уже активная, конечно… Но там такие леса, да и морем снабжали. И секретарь горкома как раз и сказал, что вот совсем недавно последних… и то, по-моему, их не взяли, а они ушли на шлюпках.
